История одной фотографии

Их сдружили воды Эльбы

«25 апреля передовые подразделения 58-й и 97-й гвардейских дивизий 5-й гвардейской армии генерала А.С.Жадова вышли на Эльбу в районе Торгау. Здесь части 58-й гвардейской дивизии генерала В.В.Русакова встретились с патрулями 69-й пехотной дивизии 1-й американской армии. Это был исторический момент. Весь фронт немецко-фашистских войск оказался разорванным: армии, находившиеся в Северной и Южной Германии, были отрезаны друг от друга. В честь этого большого успеха Москва салютовала войскам 1-го Украинского фронта». «Великая Отечественная война Советского Союза. 1941-1945. Краткая история».

2-й лейтенант армии США Уильям Робертсон и советский лейтенант Александр Сильвашко

ОЖИВШЕЕ ФОТО

Александру Сафроновичу, в моммент беседы было больше восьмидесяти. Не тот уже огонь в глазах и походка далеко не юношеская. Месяц назад Сельвашко перенес инсульт и теперь каждый свой шаг делает осторожно, будто опробуя прочность той почвы, что под ногами. Прежней осталась разве что память. Она такая же цепкая, как и двадцать, и сорок лет назад. Особенно что касается событий его фронтовой молодости. В трехкомнатной квартире, где сегодня проживает ветеран, нет, кажется, свободного места от книг, папок с газетными вырезками, фотодокументов. Они везде: в шкафу, на столах и в креслах, просто на стенах. С пожелтевших снимков смотрят на мир озорным взглядом те, кто вместе с бывшим командиром стрелкового взвода шел фронтовыми дорогами, освобождая страну и Европу от новоявленной орды. О каждом из них Сельвашко может говорить долго и обстоятельно: где отличился, чем награжден, как сложилась послевоенная судьба... 

Но это фото -- особенное, и место для него выбрано самое почетное. На снимке, который в свое время обошел весь мир, фронтовой репортер запечатлел офицеров двух союзнических армий: советского лейтенанта Александра Сельвашко и американского младшего лейтенанта Уильяма Робертсона. Съемка была выполнена именно 25 апреля 1945 года, когда части 58-й гвардейской стрелковой дивизии генерала Русакова встретились с патрулями 69-й пехотной американской дивизии. Случилось это на Эльбе, в районе города Торгау.

Вспоминает Александр Сельвашко:

«Утро этого дня выдалось теплым, солнечным и по-домашнему безмятежным. Нам, за годы войны привыкшим к нескончаемому орудийному грохоту и снарядным взрывам, наступившее затишье казалось каким-то странным, неестественным. Только вчера шли упорные бои за каждый дом и даже этаж этого старинного немецкого городка, и вдруг -- тишина. Да такая, что ушам больно. В нескольких десятках метров от позиции батальона мирно плещутся воды реки, в уцелевших сквериках буйствует молодая зелень. Чем не жизнь?

Накануне из штаба дивизии пришел строжайший приказ: всем подразделениям оставаться на своих рубежах. Ни какой самодеятельности! На тот берег Эльбы -- ни ногой! Всю войну мы только и слышали команду: «Вперед!», а тут неожиданно: «Ни с места!». Что за чертовщина? Сказать по правде, на совещаниях, на политинформациях нас предупреждали об открытии второго фронта, о том, что по соседству с нами действуют союзники. Но к этим сведениям мы относились с определенной долей скептицизма: слишком уж долго англо-американская коалиция не могла решиться на активные военные шаги. В ту пору я командовал взводом автоматчиков, в задачу которого входила и разведка. Что это значит -- вряд пи надо объяснять. И вот представьте мое положение: с одной стороны, я должен был отспеживать обстановку впереди фронта наступления своего батальона, а с другой -- сидеть, никуда «не высовываясь». Ситуация -- хуже не придумаешь. Где-то сразу после завтрака наблюдатель, борисовчанин Володя Павловец (он, к счастью, жив и поныне), заметил на левом берегу Эльбы добрый десяток гражданских лиц, которые жестами приглашали нас к себе. Кто такие? Чего хотят? Вместе со своим заместителем сержантом Андреевым я решил отправиться на ту сторону и выяснить обстановку. Не успели мы продвинуться по мосту и на полсотни шагов, как по нам был открыт шквальный огонь. Уже потом удалось установить, что в толпе мирных жителей Торгау находились и переодетые гитлеровцы. Ответным ударом они были рассеяны.
После короткой перестрелки взвод приступил к обычным занятиям. Кто-то чистил оружие, кто-то приводил себя в порядок. Примерно около часа дня над зданием городской кирки все тот же Павловец рассмотрел странное полотнище. Врать не буду: никогда прежде ни мне, ни моим бойцам не доводилось видеть звездно-полосатый американский флаг, и потому в голове сразу же родилась мысль об очередной провокации немцев. По моей просьбе командир артиллерийской батареи лейтенант Девяткин выпустил по церкви два сорокапятимилпиметровых снаряда. Флаг исчез, и над нашими позициями снова установилась тишина. Продержалась она минут 10--15.

Вскоре на противоположной стороне я увидел людей в незнакомой форме. Они махали нам касками и что-то кричали на непонятном языке. Догадка, что это американцы, пришла только после того, как в гуще военных появился человек в робе узника концлагеря. Охрипшим голосом он сообщил, что сам москвич, бывший военнопленный, и что совсем недавно его освободили союзники. Еще не веря услышанному, я предложил встретиться со старшим этой группы. По полуразрушенному мосту, где ползком, где перебежками мы добирались навстречу друг другу. Я с правого берега Эльбы, он -- с левого. Встреча состоялась как раз на середине реки. Там и познакомились. Мой визави оказался младшим лейтенантом разведывательной службы 1-го батальона 272-го пехотного пола 69-й пехотной дивизии 1-й американской армии Уильямом Робертсоном. Объяснялись мы с ним жестами, что, впрочем, не мешало нам понимать друг друга. Договорились так: каждый возвращается в свое подразделение и докладывает командованию об этой встрече и о желании дальнейших контактов. Вернувшись назад, я сообщил о происшедшем. Заместитель командира полка майор Ларионов с пониманием отнесся к предложению посетить расположение американских союзников и тут же собственноручно составил список делегации. В нее вошел сам Ларионов, командир батальона капитан Нэдэ, я и мой заместитель сержант Андреев. В выглаженной форме, с орденами на гимнастерках, мы спустя несколько часов на плоту переправились на левый берег Эльбы.

 Там нас уже ждали. На двух «виллисах», в сопровождении 14 американцев наш «квартет» тронулся в путь. Было решено ехать в штаб дивизии. В дороге не обошлось без казусов. Заподозрив что-то неладное, Ларионов потребовал остановиться. Затем отозвал нас в сторону и поделился своими сомнениями. По его предположению, мы попали е ловушку.
-- Привезут нас живыми-теппенькими прямо в логово, -- говорил офицер, -- и превратят в «языка». Вы как хотите, а я буду отбиваться до последнего…

... Но отбиваться никому из нас не потребовалось. Поняв настроение гостей, хозяева, как могли, их успокоили, заявив, что никому не причинят ни малейшего вреда. Спустя час мы были в штабе союзников. Не скажу, что нашему приезду там были несказанно рады. Инициатива Робертсона «о братании с русскими» в стане американцев энтузиазма не вызвала. Более того, самого Вилли дивизионное начальство подвергло аресту. Но весть о первом контакте с советскими офицерами каким-то образом дошла до командующего американскими войсками генерала Дуайта Эйзенхауэра, и он приказал: Робертсона расконвоировать, а союзникам устроить самый теплый прием. Всю ночь мы отмечали нашу встречу. Виски, вино лились рекой, от яств ломились столы. Янки оказались на диво гостеприимным и заводным народом. Кстати, по части выпивки и по стойкости американцы вряд ли уступают славянам. Утром, едва взошло солнце, участники приема на 13 «вилписах» отправились в наше расположение. Встреча была продолжена уже на правом берегу Эльбы. Говорят, что она по размаху и по гостеприимству ничуть не уступала тем торжествам, которые прошли на американской территории. Но там побывать мне уже не довелось. Знаю только одно: после нашей встречи с Уильямом Робертсоном обоюдные визиты представителей двух союзнических армий надолго вошли в практику наших взаимоотношений. У меня же о тех событиях осталась память -- снимок, сделанный на мосту через Эльбу. Автор его -- американский фотокорреспондент».


ЧТО ОСТАЛОСЬ  ЗА КАДРОМ
Прервем рассказ ветерана и доскажем за него то, что до сих пор оставалось как бы «за кадром» и чего не найти читателю ни в одних воспоминаниях участников тех событий. Информация о встрече союзников в тот же день стала достоянием Верховного. Москва ликовала. Вечернее небо столицы то и дело озарялось праздничным фейерверком. Это был салют в честь войск доблестного 1-го Украинского фронта и, надо полагать, в честь той четверки советских парней, которые первыми наладили мост со своими американскими соседями. Но так отреагировала на историческое событие Москва. По-иному оно было расценено в самих войсках фронта. Спустя несколько дней после происшедшего с членами делегации имели беседу сотрудники военной контрразведки. Их интересовало буквально все: кто был инициатором визита в стан союзников, о чем вела разговоры американская сторона, какие ставила вопросы и какие получала ответы. Эти допросы повторялись изо дня в день. Кончилось же все это тем, что зам. командира полка майор Ларионов был исключен из партии и разжалован. Серьезное взыскание получил и командир батальона капитан Нэдэ.

Главный герой «переполоха» лейтенант Александр Сельвашко, как самый молодой по возрасту и самый младший среди офицеров по званию, отделался легким испугом. Нервный стресс не прошел бесследно, и «опальный» Ларионов скоропостижно скончался. Нэдэ стойко выдержал удар судьбы. Долгие годы он трудился в одном из стройтрестов Киева. Боевой офицер, имеющий множество орденов и медалей, он так и не смог сделать себе карьеру, достойную своих сил и возможностей. Такие вот факты. Лично я не знаю, как их оценить и как прокомментировать. Атмосфера недоверия, а зачастую и откровенной враждебности, долгие годы доминировала в отношениях бывших союзников по антигитлеровской коалиции. Причем по части подозрительности ни одна из сторон не уступала другой.

Александр Сафронович вспоминал такой случай. В пятидесятые годы сотрудники американских СМИ решили отыскать героев исторического снимка, а заодно и других участников встречи на Эльбе, чтобы организовать для них поездку в Вашингтон. Поездка, увы, не состоялась. В обмен на визы госдепартамент США потребовал от советских ветеранов ни много ни мало... отпечатки их пальцев. Такое предложение было сродни провокации, и его с негодованием отвергли. Первая встреча боевых соратников произошла только в мае 1975 года. Спустя 30 лет после Победы. В Москву на празднование юбилея прибыла представительная делегация американских ветеранов войны, в состав которой входил и Уильям Робертсон. На этот раз уже сотрудники советских «компетентных органов» попытались сделать все, чтобы недопустить личных контактов межу фронтовиками двух союзных армии. И все же встреча Александра Сельвашко и Уильяма Р Робертсона состоялась. Она прошла в здании Советского комитета ветеранов войны.

Было что вспомнить. Было о чем поговорить. К тому времени американский гость успел стать известным на всю страну нейрохирургом, доктором медицины, профессором. Успешно трудился на ниве просвещения отличник народного образования БССР директор одной из школ республики А.С. Сельвашко.

 -- Понимаете, -- говорил мне Александр Сафронович, -- контакты с Вилли не прерывались у нас ни на один год. До самой его кончины (а умер Робертсон пару лет назад) мы поддерживали с ним теплые человеческие отношения: переписывались, встречались. Кстати, встречи проходили поочередно: то в Москве, то в Торгау, то в Соединенных Штатах. Каждый из нас в меру своих возможностей стремился воспитать у своих домашних и близких чувство уважительного отношения к народу другого государства. У Вилли, например, трое сыновей, и все они, по словам отца, очень тепло относятся к русским, белорусам. Я, в свою очередь, тоже старался донести до учеников правду о простых американцах, а во время посещения США откровенно говорил собеседникам о жизни моих соотечественников. Это, поверьте, было лучше всякой официальной пропаганды... Наиболее памятная поездка за океан у Александра Сельвашко состоялась в 1986 году. Она проходила по линии ветеранских организаций и продолжалась несколько дней. За это время делегация из девяти человек посетила шесть штатов и побывала в десяти городах. В путешествии по стране советских народных дипломатов неизменно сопровождал доктор Робертсон. Уже постаревший, но все такой же энергичный, он использовал любую возможность, чтобы представить своих гостей американской общественности.

Во время этого визита белорусу Сельвашко было присвоено звание «Почетный гражданин» городов Канзас и Даллас. Но не только этим событием запомнилась педагогу из Клецкого района поездка в США. Во время пребывания за океаном членам советской делегации довелось жить в разных по достатку семьях, говорить с людьми разных взглядов на мир и на политику. Не все они одинаково дружелюбно относились к «красным», но, как правило, напряженность и холодок недоверия проходили уже спустя несколько часов после общения друг с другом. Один эпизод в память посланцу Беларуси врезался особенно сильно. Жил он тогда в семье американского спортивного журналиста, фамилия которого от времени подзабылась. Долгими часами, усевшись за столом, хозяин и гость вели диалог о международных делах, политике своих стран и правительств, наконец, просто о житье-бытье. За этой беседой часто следил 16-летний сын газетчика. Сначала он настороженно относился к «русскому». Потом и сам стал участвовать в разговорах взрослых: задавать вопросы, дискутировать. Ситуация окончательно изменилась после того, как подросток узнал, что «мистер Сельвашко» учитель истории и что работать ему приходилось  с таками же, как он, ребятами.

В один из дней белорусского гостя пригласили в местную школу, где ему был оказан самый теплыи прием.

-- Вся беда в том, -- говорил мне Александр Сафронович, -- что мы не знаем друг друга. Да, американцы -- особый народ. Много у них апломба, самоуверенности, если хотите, кичливости. Это от чувства собственной силы. Но есть у нас с ними и много родственного. Эту схожесть в психологии надо стремиться использовать. В сороковых годах у нас с янки был общий враг в лице фашизма. Сейчас общий враг -- международный терроризм. Во имя победы над ним мы и обязаны дружить.

Несмотря на солидный возраст, Александр Сафронович сохранил ясность ума и природный оптимизм. Считает, что жизнь прожита не напрасно. Он отдал ее любимому делу -- воспитанию людей. Вырастил двух дочерей, которые пошли по стопам родителей. Сделал около полусотни выпусков учеников, многие из которых тоже стали педагогами. Но главное не только в этом. Сельвашко внес солидный вклад в дело укрепления взаимопонимания и дружбы между белорусским и американским народами. И начало этой почетной миссии было положено без малого шесть десятилетий назад. Бывая в Торгау, он обязательно посещает и то место, где состоялась его встреча с юным Вилли Робертсоном. Сейчас ни города, ни моста через Эльбу не узнать. Многое переменилось и в послевоенной истории Германии. Но у памятника, что сооружен на месте встречи советского и американского офицеров, всегда живые цветы. Значит, то, что случилось тут 25 апреля сорок пятого года, сегодня дорого не только русским и американцам, но и самим немцам.

Николай КУЦ, Клецк-Минск. Фото Геннадия СЕМЕНОВА, БЕЛТА
Газета "7 дней", 20 декабря 2003 года, № 51

Вернуться к списку

© Проект БЕЛТА, 2015.

Разработка и поддержка сайта БЕЛТА
Участник Интернет-премии ТИБО-2015