Нестандартные решения
Еще в первой половине апреля 1944 года Генеральный штаб с разрешения Верховного Главнокомандующего запросил мнения командующих соответствующими фронтами о летней кампании и проведении Белорусской операции. С этого времени разработки планов в Генштабе и штабах фронтов шли параллельно. При этом все заинтересованные звенья поддерживали между собой тесный контакт.
Разработанный план Белорусской операции 20 мая был представлен Верховному Главнокомандующему. 22 и 23 мая он в присутствии Г.Жукова и А.Василевского принял командующих белорусскими фронтами, которые ознакомили присутствующих со своими предложениями. Некоторые из них содержали довольно нестандартные решения, нарушавшие давно устоявшиеся традиции.
Из воспоминаний командующего 1-м Белорусским фронтом К.Рокоссовского
Мы готовились к боям тщательно. Составлению плана предшествовала большая работа на местности, в особенности на переднем крае. Приходилось в буквальном смысле слова ползать на животе. Изучение местности и состояния вражеской обороны убедило в том, что на правом крыле фронта целесообразно нанести два удара с разных участков: один - силами 3-й и 48-й армий из района Рогачева на Бобруйск, Осиповичи, другой - силами 65-й и 28-й армий из района нижнего течения Березины, Озаричей в общем направлении на Слуцк. Причем оба удара должны быть главными. Это шло вразрез с установившимся взглядом, согласно которому при наступлении наносится один главный удар, для чего и сосредоточиваются основные силы и средства. Принимая несколько необычное решение, мы шли на известное распыление сил, но в болотах Полесья другого выхода, а вернее сказать, другого пути к успеху операции у нас не было.
Дело в том, что местность на направлении Рогачева и Бобруйска позволяла сосредоточить в начале наступления силы только 3-й армии и лишь частично 48-й. Если этой группировке не помочь ударом на другом участке, противник мог бы не допустить здесь прорыва его обороны, у него осталась бы возможность перебросить сюда силы с не атакованных нами рубежей. Два же главных удара решали все проблемы: в сражение одновременно вводилась основная группировка войск правого крыла фронта, что было недостижимо на одном участке из-за его сравнительной ограниченности; противник терял реальные возможности маневра; успех, достигнутый пусть даже сначала на одном из этих участков, ставил немецкие войска в тяжелое положение, а нашему фронту обеспечивал энергичное развитие наступления.
Окончательно план наступления отрабатывался в Ставке 22 и 23 мая. Наши соображения о наступлении войск левого крыла фронта на люблинском направлении были одобрены, а вот решение о двух ударах на правом крыле подверглось критике. Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали на том, чтобы нанести один главный удар с плацдарма на Днепре (район Рогачева), находившегося в руках 3-й армии. Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого "продумывания" приходилось с новой силой отстаивать свое решение. Убедившись, что я твердо настаиваю на нашей точке зрения, Верховный Главнокомандующий утвердил план операции в том виде, как мы его представили /Рокоссовский К.К. Солдатский долг/.
Из воспоминаний командующего 1-м Прибалтийским фронтом И.Баграмяна
Много бессонных ночей просидели мы с начальником штаба генералом В.Курасовым над планом операции, ломая голову над различными проблемами. Не только оборона гитлеровцев, но и сама местность, невыгодная для наступающих, доставляла немало забот. Особенно тревожила Западная Двина, которую войска фронта должны были форсировать в ходе наступления, а также район между Полоцком и Лепелем, сильно пересеченный, с обширными лесисто-болотистыми массивами, многочисленными дефиле и весьма ограниченной сетью дорог.
По установившимся к тому времени взглядам, прочную долговременную оборону противника в благоприятных условиях местности обычно прорывали на сравнительно узком участке (в среднем от 5 до 7 км на армию). Но лесисто-болотистая местность сама по себе резко снижала возможность развертывания войск и средств, их усиления для осуществления прорыва. Кроме того, она до предела ограничивала свободу маневра наступавших. Учитывая все это, после повторного тщательного изучения местности, мы решили значительно расширить участок прорыва, доведя его до 25 км на две армии. Войска фронтовой ударной группировки решили расположить в одном оперативном эшелоне, с танковым корпусом в качестве фронтовой подвижной группы /Баграмян И.Х. Так мы шли к победе/.